- Принеси жаровню, кувшин и чашку для риса, - попросил гуру и умолк в ожидании.
- Учитель, сейчас я утратил и смысл и порядок. Я уже не тот, что прежде: жалкий обломок, который ты подобрал на берегу Джамны. Я говорил тебе о девушке, которая - живой образ Парамрати, выношенный и осмысленный мною в неустанных поисках. Она, как все живое, в тысячу раз прекраснее. Удивительно ли, что я полюбил ее в первый же миг встречи. А дальше стал разматываться клубок грязной паутины, опутавший мою Парамрати, и я... о нет, глупое несчастье со мной здесь ничего не изменило. Другое - тоска по утраченной Тиллоттаме с каждым днем все больше смешивается с не менее мучительной ревностью. Никогда не думал, что это будет для меня сколько-нибудь важным. Больше того, я понимаю, что совершенная красота женщины может возникнуть только в пламени физической любви, сильной и долгой. Но я ничего не могу поделать. Вспоминая ее, мне становится невыносимо думать, что кто-то уже много раз владел ею, продолжает владеть. Прости меня, гуро! Из глубины души поднимается глухая печаль, и ничего нельзя сделать, - голос художника болезненно дрогнул. - Может быть, я бы выздоровел скорее, нашел в себе уже достаточно сил, чтобы отправиться искать ее хоть в Пакистан, если бы не это низкое, неодолимое чувство. Как же я приду к ней, смогу увести с собой, дать ей все то хорошее, светлое, чего она заслуживает? далееО проклятый Трейзиш! Он будто знал, чем отравить меня! Что перед этим гашиш!
Рамамурти умолк, тяжело дыша от волнения. Молчал и его учитель.
Вдруг Даярам опустился к ногам Витаркананды и с наивной мольбой поднял глаза к его доброму лицу.
- Учитель, я знаю, ты можешь многое, о чем никогда не говоришь мне. Я видел, как без единого слова ты заставил полубезумного человека из Сринагара забыть утрату любимой матери. Видел, как по приказу твоих глаз вор на дороге раскаялся и пополз, вопя о своих злодеяниях. Здесь мне рассказывали...
- Что же ты хочешь? - перебил Витаркананда.
- Шастри, заставь меня забыть ее, забыть все, снова сделаться тем же веселым и простым художником, каким я пришел к тебе когда-то. Я готов остаться навсегда здесь, у подножия царства света, вдали от мира и жизни!
Художник прочитал непреклонный отказ в добрых и печальных глазах учителя.
- Ты не хочешь? - воскликнул Рамамурти.
- Может быть, я сделал бы это для земледельца из нижней деревни... нет, и для него тоже нет!
- Учитель! Почему?
- Разве ты забыл, что сам строишь свою Карму, сам медленно и упорно восходишь по бесконечным ступеням совершенствования? Сама, только сама душа отвечает за себя на этом пути, от которого не свободен ни один атом в мире. О великий путь совершенствования! Знаешь ли ты, как медленно и мучительно, в неисчислимых поколениях безобразных чудовищ, пожирателей тины и падали, в тупых, жвачных, яростных и вечно голодных хищниках проходила материя кальпу за кальпой, чтобы обогатиться духом, приобрести знание и власть над слепыми силами природы - Шакти. В этом потоке, как капли в Ганге, и мы с тобой и все сущее.
Витаркананда поднял руки к горам, как бы сгоняя их воедино широким жестом.
- Еще бесконечно много косной, мертвой материи во вселенной. Крохотными ключами и ручейками текут повсюду отдельные Кармы: на земле, на планетах бесчисленных звезд. Эти мелкие капли мысли, воли, совершенствования, ручейки духа стекают в огромный океан мировой души. Все выше становится его уровень, все неизмеримее - глубина, и прибой этого океана достигнет самых далеких звезд!
У тебя, Даярам, крепка еще повязка Майи на очах души, но ты видишь, что Карма позволила тебе жить чисто и добро, несмотря на все путы Майи. Разве можно вынуть что-нибудь из твоей груди насильно? Разве то, что останется, будет - ты, а изменение - твоим восхождением? Зачем же это, сын мой?
Витаркананда погладил склоненную голову молодого художника, и от этого прикосновения как будто легче стала безысходная правда его слов. Пришел мальчик-послушник.
Витаркананда взял у него высокий медный кувшин, поставил на него плоскую чашку, в которую положил горящий уголь из жаровни.
- Строение человеческой души давно известно мудрецам Индии и выражено формулой: "Ом мани падме хум" - жемчужина в цветке лотоса: вот лотос - это чаша с драгоценным огнем души, - гуру бросил на уголь щепотку каких-то зерен.
Вспышка ароматного дыма поднялась из чаши и растворилась в воздухе.
- Так, - продолжал учитель, - рождаются, вспыхивают и возносятся вверх, исчезая, высокие помыслы, благородные стремления, вызванные огнем души. А внизу, под лотосом, в медном кувшине, глубокое и темное основание души - видишь, как расширяется оно вниз и как крепко прильнуло своим дном к земле. Такова душа - твоя и всякого человека, видишь, как мелка чаша лотоса и как глубок кувшин. Из этого древнего основания идут все неясные помыслы, инстинкты и бессознательные реакции, выработанные миллионами лет слепого совершенствования звериной души. Чем сильнее огонь в чаше, тем скорее он очищает и переплавляет эти древние глубины. Но все в мире имеет две стороны: сильный огонь бывает в сильном теле, в котором могучи древние зовы души. И если Карма не углубила чашу лотоса так, - Витаркананда приложил ладони ребром к краям чашки, - тогда из глубины кувшина может подняться порой столь неожиданное и сильное, что огонь не может его переплавить и даже угасает сам. Ты, Даярам, сильный, с горячим огнем в чаше лотоса, но крепко связан с древними основами жизни. Плотно закутан ты в покрывало Майи и оттого так остро и ярко чувствуешь все изгибы, все краски этого покрывала.
Витаркананда остановился. Даярам затаив дыхание старался не упустить ни одного слова. Ему казалось, что старый ученый простыми мазками с немыслимой прозорливостью пишет картину души его, Даярама.
- Ты рассказал о своем образе Парамрати, - продолжал профессор, - и мне стало ясно, что ты полностью в Майе. Красота и ревность - они обе из древней души, отсюда, - гуру постучал по кувшину, издавшему глухой медный звук, - но красота способствует восхождению, а ревность - нисхождению.
Каждая черта и каждая линия твоего идеала оказывается очерченной заранее, имеет строгое назначение и безошибочно угадывается древним инстинктом - яунвритти. В давние времена сила Рати и Камы, или, по-европейски, Астарты и Эроса, была гораздо больше. Есть закон, ныне забытый: чем сильнее страсть родителей, тем красивее и здоровее дети. У кого из сочетающихся страсть сильнее, того пола и будет ребенок.
Поэтому древний идеал женщины также включает еще силу физической любви, совпадая с идеалом материнства и идеалом жизненной выносливости, подвижности и силы. Три разных назначения гармонически слились, соразмерились и уравновесились в облике прекрасной подруги - мечте, идеале, основе для оценок. Вот почему удивляют, а часто и возмущают пришельцев Запада наши идеалы веселой и здоровой чувственности, выраженные в изваяниях и фресках древних храмов.
Только наш народ мог создать чудесную легенду, записанную в Брахмавайварта-пуране вишнуистов. Кришна рассказывает своей Радхе о том, как апсара Мохини влюбилась в Брахму. У вечно юной Мохини было все, чем прекрасна женщина: широкие бедра, высокая грудь, круглый крепкий зад, стройная шея и громадные глаза, а волосы ее, черные как ночь окутывали ее густым покрывалом. Тончайшее золотистое сари не скрывало ни одного из ее достоинств, а один взгляд мог приковать к ее прекрасному лицу всех обитателей трех миров. И Мохини загорелась неистовой страстью к Брахме, но он не заметил ее, погруженный в раздумье, и прошел мимо. Мохини была в отчаянии, перестала есть, забыла всех любовников, только и думала о Брахме. Подруга ее, тоже прекраснейшая из апсар, Рамбха, посоветовала упросить бога любви и страсти Каму помочь Мохини. Кама привел ее на небо Брахмы, и она очаровала его. Однако он быстро охладел и удалил от себя апсару, пытаясь ее уговорить отказаться от любви. Мохини молила его не отвергать ее, но Брахма сказал, что углублен в созерцание глубин мира и Мохини его не интересует. Тогда апсара разгневалась и прокляла Брахму за то, что он высмеял ее, когда она искала у него прибежища любви. Мохини возвестила Брахме, что его теперь не будут почитать, как других богов. И действительно, высший бог Тримурти не пользуется в Индии до сей поры таким почитанием, как многие, даже низшие в пантеоне божества.
Брахма, под впечатлением проклятия апсары, пришел к Вишну, и тот сильно порицал его. Он указал Брахме, что, зная Веду, ему должно быть известно, что он совершил преступление, худшее, чем убийца. Женщины есть пальцы природы и драгоценности мира. Мир Брахмы должен быть миром радости, а он зачем-то укротил свою страсть. Если женщина воспылает любовью к мужчине и придет к нему, мечтая отдаться, то он, даже не испытавший к ней прежде страсти, не должен отвергать ее. Иначе он навлечет на себя несчастья в этом мире, а после смерти подвергнется карам испорченной Кармы во многих будущих жизнях. Мужчину не осквернит связь с женщиной, добровольно ищущей его любви, даже если она замужем или легкого поведения. И Вишну приказал Брахме долго каяться в окружении грешников и подверг его многим испытаниям. Эта легенда, должно быть, создана теми, кто покрывал изваяниями любви и красоты наши древние храмы, и также не понята людьми Запада.
Витаркананда встал и перегнулся через парапет башни, чтобы рассмотреть далеко внизу долину Нубры. Даярам не пошевелился.
- Чем больше будет твоя любовь, тем сильнее обовьет твою душу змей Кундалини, тем злее станет ревность. Бороться с этим можешь только ты сам. - Гуру на минуту задумался. - Нет, для тебя, художника, отказ от Майи - отказ от самой жизни, это убийство. Остается только возвысить древние стремления до подвига служения, до радости созидания.
И.Ефремов "Лезвие бритвы"
ПримечанияПримечания:
Парамрати - идеал женской красоты (по Ефремову, больше нигде не нашла)
Карма - Ка́рма (от санскр. карман — «дело, действие, труд» — «причина-следствие, воздаяние») — в дхармических религиях, материальная деятельность человека и её последствия. Является одним из центральных понятий в философии индуизма, джайнизма, сикхизма и буддизма, где лежит в основе причинно-следственного ряда (называемого в данном случае самсарой).
Понятие кармы уходит своими корнями к ранним Упанишадам. Все живые существа несут ответственность за свою карму — свои действия и их последствия — и за своё освобождение из круговорота рождения и смерти самсары.
Шакти - (санскр. - «мощь, сила»)
Слово «шакти» имеет много значений. Шакти называют великую вселенскую бесконечную Божественную энергию, которая является творящей и исполнительной силой океана Божественного Сознания (Шивы); при этом Шакти находится в непрерывном слиянии с Шивой, представляя с ним два неразделимых аспекта одной реальности. Шакти — это Божественная Мать. Шакти — это проявленный мир. Шакти называют Мать-Природу. Шакти называют богиню, супругу бога Шивы. Шакти — это внутренняя энергия человека. Шакти — это космический женский принцип. Шакти — это женское начало человека, его женская половина.
Майя - Майя (санскр. माया, māyā?, букв. «не это») — в индуизме — философская категория, постулирующая, что мир вещей, феноменов и людей есть лишь морок, иллюзия.
Майя является иллюзией не оттого, что она лишена бытия, а оттого что она — преходяща.
Человек из-за своего неведения строит в уме ложное представление о существующем мире, такое представление о мире является майей. Человек часто пытается такое представление о мире натянуть на реальный мир, предаётся иллюзиям, майе.Для индуизма (как и буддизма) характерно сравнение майи с постоянно меняющимися очертаниями облаков, пузырями на воде.
Майя — созданная творцом иллюзия, череда перемен, цепь страданий, и цель адепта путем отречения от соблазнов, постижения высшего начала преодолеть цепи майи, выйти из бесконечного круговорота самсары.
Рати, Кама, Астарта, Эрос - боги чувственной любви в разных культурах
Кундалини - означает «свёрнутый кольцом», «свернутый в форме змеи», также Кундалини означает локон возлюбленного. С кундалини связано эзотерическое представление о некой энергии, сосредоточенной в основании позвоночника; существуют различные методы и практики, цель которых заключается в том, чтобы «пробудить змею», осуществив подъём энергии по позвоночнику.